Сергей Филатов. Религиозно-общественная жизнь России осенью 2010 года. Порочный круг Церковно-государственного соработничества

Эта осень стала для руководства РПЦ временем триумфа в борьбе за поддержку и помощь со стороны светской власти. То, о чем мечтал и чего больше всего добивался от государства Кирилл не только с момента избрания патриархом, но и многие годы до этого, он получил в прошедшем 2010 г. Выступая 30. 11. 2010 г. на встрече с сотрудниками синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества, патриарх так оценил достигнутые успехи: "В области церковно-государственных отношений в России на сегодня не осталось ни одного принципиального вопроса, который бы содержал в себе некий конфликт между Церковью и государством". По его словам, было три таких вопроса: «присутствие религиозно ориентированных дисциплин в школе, участие духовенства в Вооруженных силах и возвращение Церкви незаконно отнятого у нее имущества».

Как известно в 2010 году впервые состоялся эксперимент по преподаванию «религиозно ориентированного» курса истории культуры в общеобразовательной школе. Согласно предложениям президента Медведева, объявленных им в июле 2009 года, в рамках учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики» школы предлагают родителям выбор: изучать по собственному желанию Русское Православие, ислам, буддизм или иудаизм, а родители, не желающие религиозного образования для своих детей, могли выбрать для них светскую этику или «Историю мировых религий». В 2010 году (затем эксперимент был продлен на 2011 год) был осуществлен эксперимент. Осенью 2010 г. всеми заинтересованными сторонами было объявлено об успешном осуществлении первого этапа эксперимента. В эксперимент были включены около 12 000 школ в 18 российских регионах (менее 1/5 от общего числа). В 2011 году в эксперимент были включены еще два региона (Ярославская область и республика Марий Эл). Результаты эксперимента можно назвать для РПЦ успешными. В среднем около 30 % родителей выбрали для своих детей Основы православной культуры (при не более, чем 10% практикующих православных это очень большая цифра). Несмотря на естественные для нашей страны использование административного ресурса, подтасовки и прямое жульничество (в разных регионах в интересах различных курсов), люди  в этой ситуации в большинстве случаев имели реальный выбор и ответственным образом его сделали. Задача общества, государства и верующих всех конфессий – добиться безусловной свободы выборы родителями того, что будут изучать их дети. Несмотря на алармистские прогнозы противников введения курса, на практике никаких серьезных конфликтов он в школах не вызвал. Религия отныне будет присутствовать в школе, но формы и характер этого присутствия, естественно, еще сто раз будут подвергнуты ревизии.   

Вопрос о присутствии религии в армии был принципиально решен одновременно со школьным вопросом, когда президент объявил, что  духовенство будет допущено в войска для окормления верующих. Однако вопрос о капелланах был заволокичен армейским начальством и только осенью 2010 года были приняты конкретные решения о внедрении православных священников в армию. Многолетняя мечта Кирилла сбылась.

30 ноября 2010 года президент Д. Медведев подписал закон о возвращении имущества религиозного назначения религиозным организациям. Руководство РПЦ добивалось принятие этого закона наиболее громко и использовало очень резкую риторику. Вот лишь один характерный пример: выступая 20 ноября в Кронштадте после литургии в Свято-Никольском Морском соборе патриарх Кирилл заявил: «Принятие этого закона было очень сложным. Огромные силы были брошены на то, чтобы этого не произошло. Потоки лжи в прессе, возбуждение низменных  страстей — все это имело место точно так же, как тогда, когда закрывались храмы и разрушались святыни. Это означает, что враг рода человеческого не оставляет надежды стереть из памяти людей священные символы и великие ценности». Люди, критически относящиеся к тотальной передаче в собственность РПЦ всей недвижимости «религиозного назначения», фактически названы слугами сатаны (т. е. работающими на абсолютное зло). Поскольку реституция в России не проводилась и не проводится признание права на реституцию исключительно за РПЦ трудно назвать очевидным проявлением справедливости. Не бесспорна и потребность верующего народа в церковных и монастырских зданиях, которые РПЦ по этому закону получит. К настоящему времени РПЦ уже получила от государства сотни зданий монастырей, большинство из которых она не может ни восстановить, ни заселить монахами и монахинями (их просто столько нет в природе). Завладение зданиями церквей в центрах исторических городов в наши дни также часто не  является результатом реальной нужды. В центрах городов, как правило, за последние двадцать лет уже открыто достаточно храмов, чтобы удовлетворить верующих.

Беззаветная борьба за недвижимость, сопровождаемая к тому же весьма кровожадной риторикой, обвинениями в адрес оппонентов в порочности и чуть ли не преступности много повредила авторитету РПЦ и еще больше повредит. Теперь, когда в массовом порядке продолжится разрушение музейных комплексов и на их место заявятся по несколько человек самоуверенных монахов. Они  будут поучать граждан о добре и истине и о своем праве повсюду хозяйничать, уважение  к РПЦ, мягко говоря, не прибавится. Неизбежные при переделе  собственности конфликты и разборки не помогут РПЦ стяжать народную любовь.    

Кроме трех решенных  принципиальных  вопросов в области церковно-государственных отношений, на которые указал Святейший, есть еще один, о котором он дипломатично умолчал, но который мог бы назвать своим «достижением».

Последний полтора-два года были временем постоянного усиления дискриминации и подавления законных прав религиозных меньшинств, в первую очередь протестантов. По всей России получение земли протестантами для строительства церковных зданий стало делом невероятным, а аренда помещений более, чем сложным. Гонения на христиан идут по всему фронту- власти создают всякого рода сложности работе протестантских церквей с детьми,  разворачивается кампания против антинаркотических реабилитационных центров, ограничивается миссионерская деятельность. Протестантские общины в массовом порядке прекращают регистрироваться, т. к. регистрация лишь провоцирует репрессии со стороны «право»охранительных органов. Официальная статистика о численности протестантских общин последних лет настолько искажена последствиями репрессивной политики властей, что судить по ней о численности протестантов нет никакой возможности.

Оценивая складывающуюся ситуацию, ведущий российский специалист в области государственно-церковных отношений Андрей Себенцов пишет: складывается впечатление, что кто-то хочет, чтобы в России официально осталось 4 «традиционных религии», разделившие население по национальному признаку. Ведь давление на баптистов и пятидесятников у нас тоже в традиции. Зачем оно? Неужели, чтобы большинство протестантских организаций, оставленных без помещений для собраний, без объявленной экстремистскими материалами религиозной литературы (надеюсь, кроме Библии), задерганные нелепыми обвинениями в обучении детей религии в воскресной школе без лицензии на образовательную деятельность, в распространении в собственных материалов без лицензии на издательскую деятельность, использовании при богослужении гипноза и нейролингвистического программирования без лицензии на медицинскую деятельность и тому подобными придумками ушли в подполье? И сидели там – до очередных извинений одного из будущих президентов. (А. Себенцов. Свобода совести в России: вид изнутри и из Страсбурга. – «Религия и право», 2010, №4, с. 18.).

Руководство РПЦ не только солидаризируется с этим произволом и беззаконием, но и публично признаётся в своем соучастии в этих постыдных делах.

Представители патриархии постоянно критикуют документы официального мониторинга американских органов власти (госдепа, Конгресса), посвященные соблюдению свободы религии. Хотя казалось бы патриархии то, какое дело? В этих документах анализируется

политика светских властей, им и отвечать. Нет, руководство РПЦ агрессивно вмешивается в ту сферу внутренней политики, где ее присутствие меньше всего уместно. Еще во времена Российской империи, по крайней мере, с царствования Екатерины Алексеевны, преодоление первобытного произвола, введение религиозной политики в правовые рамки неизменно сопровождалось отлучением православной церкви от участия в осуществлении государственной политики в отношении религиозных меньшинств. Сейчас создается впечатление, что Россия в этой сфере вернулась к благословенной симфонии времен благоверного царя Гороха. Церковные власти подбивают власти светские к нарушению прав и свобод протестантов и католиков, инициируют и поддерживают принятие антиконституционных дискриминационных законов, возбуждают по отношению к инаковерующим неприязнь, что часто может быть названо «разжиганием религиозной розни».

Из последних примеров следует обратить внимание на программную речь патриарха Кирилла, произнесенную им 16 ноября 2010 года на открытии IV Всецерковного съезда епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви. В своей речи он назвал обилие протестантов на Дальнем Востоке «опасной диспропорцией, говорил о том, что существует чья то вина (!) в обилии протестантов, задал вопрос в котором звучала угроза: Почему наши дальневосточные города застроены фундаментальными сооружениями, в которых собираются представители этих организаций (т. е. имеются ввиду протестантские церкви)?  И действительно, во многих регионах Сибири и Дальнего Востока представители карательных органов в конце 2010 года начали проверять у протестантов документы на церковные здания, а иногда, когда находили какие-то недостатки в документации, как это происходит с пятидесятнической церковью в Абакане, угрожают конфискацией и сносом.

Своеобразие представлений руководства РПЦ о законности и справедливости прекрасно иллюстрируют некоторые события последних месяцев. Добиваясь введения «религиозно ориентированных предметов» в школьную программу руководство РПЦ сделало все возможное, чтобы исключить протестантов и католиков, конфессии наиболее к школьному воспитанию готовые, из участия в этом эксперименте.

Добиваясь возвращения себе дореволюционной недвижимости, РПЦ вовсе не считает нужным признавать за другими конфессиями право на реституцию. Занятые в 90-е годы РПЦ здания костелов в Белгороде, Благовещенске, Чите руководство патриархии совсем не собирается возвращать хозяевам. Совсем уж скандально выглядит удовлетворение властями требования РПЦ передать ей сохранившиеся в Калининградской области  лютеранские и католические церковные здания. Если руководство РПЦ так печется о возвращение незаконно отнятого, то на каком основание оно прибирает к рукам то, что ей точно никогда не принадлежало!    

Руководство РПЦ всегда связывало себя с государством (сначала с советским, сейчас с постсоветским). Однако прошедшие два года патриаршества Кирилла ознаменовались принципиальным усилением и углублением этой связи. Все усиление влияния, все новые возможности, весь рост авторитета был обеспечен исключительно благоволением светской власти (т. наз. «административным ресурсом»).

За эти годы не выросло ни число прихожан, ни число монашествую (на епархиальном собрании Москвы патриарх привел статистику по ставропигиальным монастырям – никакого роста). Протоиерей Максим Козлов, настоятель университетской церкви св. Татианы в Москве пишет 3 января 2010 г. на Богослов- ру: «Одна из очевидных проблем, с которой мы теперь сталкиваемся, — семинарий у нас много, а поступающих становится не так уж много. В большинство провинциальных семинарий конкурс отсутствует вообще. Он не очень велик и в московских духовных школах, и в петербургских – центральных. В Московской духовной семинарии в прошлом году конкурс был 2,5 человека на место, и то было принято очень трудное, но ответственное решение — принимать меньше людей. Брать не 90 человек, как в последние годы, а только 60, но произвести более тщательный отбор, чтобы учились те, кто действительно способен и отчетливо показывает навыки церковности и желание учиться».

Патриарх как-будто не замечает, что все победы – в сфере подковерной борьбы бульдогов под кремлевским ковром. Он с энтузиазмом говорит о ближайших целях. Отвечая на вопросы  участников международного фестиваля православных СМИ «Вера и слово» 13 октября,  патриарх заявил, что в ближайшие два десятилетия число прихожан Русской православной церкви в нашей стране должно увеличиться до 40 млн человек. Таким образом, по мнению патриарха, к 2030 году более трети населения России будет составлять паства РПЦ. Патриарх говорит о расширении миссионерской работы, социального служения, катехизации. Принимаются решения о создании в приходах специальных служб, за работу которых будут отвечать штатные специалисты. Но, чтобы эти специалисты достигли успехов, они должны вместе с прихожанами чувствовать себя свободными носителями веры, а не участниками некоего окологосударственного бюрократического движения, к тому же опутанного дополнительными идеологическими, политическими и организационными ограничениями, навязанными еще и церковной бюрократией. Судя по тем объективным данным, которые имеются возможности получить, церковный народ скорее лишается энтузиазма, а люди думающие, идеалистически настроенные, образованные и энергичные включаются в жизнь РПЦ все реже. Укрепление связи с государством и авторитарных начал во внутренней жизни церкви - гораздо более мощное снотворное, чем то возможное ускорение, которое пытается придать церковной жизни патриарх, выдвигая свои инициативы. Нажимая одновременно на тормоз и на газ, на тормоз предстоятель жмет сильнее. 

Инертная верующая масса не поддается усилиям церковной власти, зато государственное управление выглядит в глазах духовенства делом более доступным и простым.  

Опубликованный 09 декабря на  Портале –кредо. ру отрывок из  материалов "WiliLeaks" предельно откровенно демонстрирует позицию РПЦ по отношению к светской власти. По данным "WiliLeaks" Митрополит Иларион сказаламериканскому послу, что "наша демократия не должна копировать американскую", а принимая во внимание культуру и историю России, это, скорее, должна быть форма "управляемой демократии".  Словно цитируя план "Единой России", Иларион путает авторитаризм со стабильностью, отмечая, что "русским всегда нравилось иметь стабильную и сильную фигуру наверху", критикует эксперименты с демократией середины 90-х, называет выборы 1996 года "катастрофой". Относительно того, может ли Россия стремиться в будущем к такому порядку, где люди заставляют собственное правительство быть ответственными за политику, Иларион сказал, что это "теоретически возможно, но на практике никогда не работает".                  

Мало того, Иларион пояснил, что видит главную роль РПЦ в пропаганде официальной политики правительства. Несмотря на утверждение, что РПЦ не обладает особым статусом среди религий, Иларион заявляет, что патриарх не только глава православной церкви в России, но и "духовный лидер всей нации".

Высшее духовенство настолько связано со светской властью, что напрямую идентифицирует себя с ней. Когда светскую власть «обижают» чувствуют себя обиженными и, выражаясь языком синодального периода, церковные командиры. Выступая на Покров после богослужения в  Троице-Сергиевой лавре, патриарх с горечью говорил о том, как непочтительно обходятся с начальством в Интернете: «Все те, кто хоть что-то делает сегодня для страны, непременно будут облиты грязью. Достаточно почитать то, что пишут о государственных деятелях, о вождях( «вожди» - слово то какое, старорежимно- советское; в наше косящее под демократию время начальники обычно обходятся для себя более скромными названиями- прим автора), о правительстве, о Патриархе, об архиереях, чтобы быть свидетелем этой брани».

Отсутствие заметных успехов в евангелизации при непрекращающихся победах в борьбе за симфонию, делают не только язык, но и сами планы и цели церковной политики аналогом светской власти. Последние месяцы высокопоставленные церковные бюрократы, да и сам святейший чуть ли не каждый день выступают с различными предложениями о том, как государственным органам надо исправить жизнь страны. Вносятся предложения о том, как надо укреплять семьи, бороться с наркоманией и пьянством, как предотвращать этнические конфликты, и как воспитывать детей.   Несколько ранее, в декабре 2009 года Патриарх Кирилл, выступая в Российской академии государственной службы, даже  выразил готовность заниматься «геополитикой» (!).

Конечно, церковные люди имеют полное право высказываться по любым политическим вопросам, лоббировать свои программы. Но для того, чтобы их слово имело вес, должна быть очевидной сила их веры, благотворное воздействие проповеди на народ. А что в нашем случае? «Православные» пьют, разводятся, не имеют много детей, а тех, что рожают – бросают на произвол судьбы и т. д. и т. п.   Общественную и трудовую мораль «православных» тоже трудно назвать эталоном. СМИ полны рассказов о набожных ворюгах. Уровень религиозности в России один из самых низких в Европе и, несмотря на все декларации, он последние годы не растет. Так что, претензии РПЦ на особую компетентность в тех сферах, где силой своего авторитета (а не авторитета светской власти) она не способна достичь заметных результатов, не слишком убедительны. Фактически РПЦ выглядит как что-то вроде псевдополитической партии (политической псевдопартии?).

 Увлечение руководства РПЦ политическими проектами не ограничивается широким набором отдельных конкретных инициатив. Как известно на архиерейском соборе в 2000 г РПЦ были приняты в качестве официальной позиции Церкви в социально-политической области  «Основы социальной концепции РПЦ». («Основы социальной концепции Русской православной церкви» М., Издательство Московской Патриархии, 2000) Это документ утверждает идеальными для православия принципы государственного устройства абсолютной монархии Византии, с её принципами симфонии церкви и государства. Но идеальным её воплощением признаётся монархия российская: «У русских государей, в отличие от византийских василевсов, было иное наследие. Поэтому, а также в силу других исторических причин, взаимоотношения церковной и государственной власти в русской древности были более гармоничными» (Указ. Соч. с 50-52). Демократическое правовое государство признаётся, лишь как результат секуляризации, с которым по необходимости приходится примириться: «Форма и методы правления во многом обусловливаются духовным и нравственным состоянием общества. Зная это, Церковь принимает соответствующий выбор людей или, по крайней мере, не противится ему». (Указ. Соч. стр. 58).

Священноначалие РПЦ с тех пор никогда не отказывалось от этой эксцентричной программы. В речах высших иерархов церкви невозможно обнаружить ни одного положительного упоминания о политической демократии, разделении властей, многопартийной системе, гражданских и политических правах. Таким образом, духовенство РПЦ стоит не только «над партийными интересами», но и вне принятых обществом и закрепленных в конституции понятий о справедливом общественном устройстве.

Целый ряд заявлений и выступлений представителей высшего руководства РПЦ в последние месяцы заставляют предположить, что идеологи «симфонии», обнадеженные последними своими достижениями в коридорах власти хотят актуализировать основные принципы «Основ социальной концепции РПЦ». Еще в мае протоиерей Всеволод Чаплин на встрече с депутатами думской фракции "Единой России" заявил что, "народ должен для монархии созреть, сам ее предложить и выбрать", и "любые попытки радикально изменить политический строй привели бы в худшем случае к дестабилизации, а в менее худшем - к появлению пародии на тот идеал монархии, который сложился в нашем народе". Так что, по мнению отца председателя синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества, монархия остается идеалом для русского народа. В конце года от руководства РПЦ несколько раз звучали громкие призывы к пересмотру основ государственного устройства страны. Согласно сообщению ИНТЕРФАКСа от 3 ноября протоиерей Всеволод Чаплин на круглом столе в рамках выставки-форума "Православная Русь" предложил восполнить "провал в легитимности" государственного строя России, образовавшийся в результате Октябрьской революции. Дискуссия об оптимальном для России государственном устройстве, продолжил он, не получила достаточно серьезного развития и в 1993 году, когда принималась ныне действующая Конституция. То, что такой дискуссии не было и "не были учтены все имеющиеся варианты политического развития страны", сегодня, по мнению представителя Церкви, "обедняет наши перспективы". "Вот почему дискуссия об идейных основах нашей государственности, о том, как народ или разные слои элиты должны участвовать в строительстве общего дома, не окончена, а только начинается", - сказал священник.
В более неопределенных выражениях о том же самом говорил и сам патриарх на встрече с депутатами Госдумы 27 декабря в Москве. Святейший высказывался в том смысле, что существуют некие фундаментальные ценности, которые должны быть приняты всеми политическими силами страны. "Мы должны договориться о корпусе этих ценностей и сказать: если в политическую программу той или иной партии включается несогласие с этими ценностями, эта политическая сила не может быть в нашем обществе, она опасна для безопасности, целостности, будущего страны", - сказал Патриарх.  По его словам, в Церкви начали программу диалога с политическими силами, в том числе и с представленными в Госдуме, на тему о том, "что представляют собой базисные ценности в нашей народной жизни, какие ценности никто не может расплескать, игнорировать ни одна политическая партия, политическая сила". Патриарх изящно проигнорировал существование Конституции, которая в принципе и является набором «базисных» ценностей, но он даже не предлагал ее конкретизировать, уточнять или менять. Ее как бы нет вовсе. Учитывая содержание «Основы социальной концепции Русской православной церкви» и последних выступлений протоиерея Всеволода Чаплина, поневоле возникают опасения, что чаемые базисные ценности предполагают отказ от парламентаризма, демократии и прав человека.   Положение руководства РПЦ парадоксально – оно позиционирует себя в качестве выразителя взглядов и убеждений народа перед властью и скомпрометировавшими себя элитами, в то же время основным, доминирующим источником его авторитета и влияния остается поддержка светской власти и этих самых «элит». Говоря от имени народа, высшая церковная бюрократия добивается от власти, чтобы та навязала народу православие (в то время, как силой проповеди церковнослужители оказались не способны привлечь основное большинство народа).  Духовенство все больше сталкивается с неприятием своих действий со стороны различных общественных сил, СМИ, различных слоёв интеллигенции. Патриарх и его окружение занимают двойственную позицию по отношению к интеллигенции. С одной стороны, в руководстве РПЦ прекрасно понимают, что открытый и публичный конфликт с интеллигенцией чреват для духовных командиров опасными (если не катастрофическими) последствиями, с другой- напряженные отношения с большими профессиональными группами интеллигенции (учителями, музейщиками, естественнонаучным сообществом) чреваты конфликтом. И у многих видных священнослужителей, в т. ч. и у патриарха иногда сдают нервы. Так в сентябре  со ступеней Воскресенского собора в Тутаеве он, в частности, заявил: «Мы должны на примере опыта жизни нашего народа, нашей страны научиться совершенно новому взгляду на мир и на человека, на человеческое общество. Этому, в первую очередь, должна научиться наша интеллигенция, потому что именно интеллигенция стояла у истоков всенародного разорения. Пленив свой ум губительными, чужеродными и безбожными идеями, именно она содействовала разрушению России».                                            

      Впервые открыто и публично патриарх выразил свою обеспокоенность складывающейся по отношению к РПЦ враждебной атмосферой 30 ноября на встрече с сотрудниками  синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества (ОВЦО). Патриарх Кирилл указал на то, что положительные изменения в отношениях Церкви и государства вызывают "недоброжелательную реакцию у очень многих общественных кругов". "Я не имею в виду какие-то высказывания отдельных участников "Живых Журналов", социальных сетей. Как сказал один весьма опытный блогер, "записи с заборов исчезли после того, как стали пользоваться "Живыми Журналами". На каждый роток не накинешь платок. Что хотят, то и говорят", - сказал патриарх. По его словам, речь идет об "общем фоне", который создается сегодня и вокруг возвращения "незаконно некогда отнятого и политого кровью наших отцов и дедов, и вокруг темы образования, и вокруг - в меньшей степени, но будет в такой же степени, когда начнет активно реализовываться эта программа - участия духовенства в Вооруженных силах". Патриарх призвал к систематической работе по преодолению критического отношения к РПЦ в обществе. «Я бы хотел нацелить вас сегодня на работу по нейтрализации выпадов против Церкви. Речь идет не только о том, чтобы готовить какие-то разумные ответы, включаться в устную или письменную полемику, хотя и это очень важно. Нужно разработать систему взаимодействия с субъектами гражданского общества, с общественными организациями таким образом, чтобы людям, способным усваивать наши послания, внятно объяснять нашу позицию», — обратился Святейший Патриарх Кирилл к сотрудникам Отдела.

Обновляющееся руководство РПЦ оказалось в заложниках у исторических условий: не очень уважаемая и имеющая, мягко говоря, имидж не очень моральной и не очень компетентной светская власть оказала громадную политическую и моральную поддержку РПЦ. В то же время рост народной религиозности, несмотря на все усилия светской и духовной властей застыл на весьма невысоком уровне. Церковное руководство, стремясь удержать достигнутое и по возможности расширить свое влияние, все больше опирается на светскую власть. В то же время общественность, да и шире – народ, осознавая связь церкви с неуважаемым и презираемым государством, становится все более равнодушен к проповеди РПЦ. Вполне актуальные и разумные инициативы руководства РПЦ по большей части тонут в бюрократическом церковном и государственном болоте и их КПД оказывается слишком низок. Активные общественные силы – СМИ, различные группы интеллигенции, правозащитники относятся к РПЦ все более критично. В церкви растет недоверие к общественному мнению, и укрепляются антидемократические, авторитаристские настроения. Церковь становится все в большей степени не общиной верующих в Спасителя, а собранием чудиков, которым не мила демократия, которым нравится произвол и беззаконие, которые презирают права и достоинство человека. Для РПЦ складывается угрожающая ситуация. Для того, чтобы ее преодолеть руководству РПЦ потребовалось бы предпринять экстраординарные меры. Есть ли у него силы и желание – вот в чем вопрос.

Об авторе: Сергей Борисович Филатов, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, руководитель социологического исследовательского проекта "Энциклопедия современной религиозной жизни России".

Русское Ревью Кестонского института. 

Фото: www.patriarchia.ru