Анатолий Пчелинцев. Иллюзия обмана или спорные вопросы квалификации в деле «бога Кузи»

14 Марта 2018

(фрагмент из книги «Дело «бога Кузи». Из адвокатского досье»)

Вы когда-нибудь задумывались над такой деликатной темой, как мошенничество в религиозной сфере? Я, например, верю в религиозное чудо, а кто-то не верит, воспринимая его как обман. Например, мироточение иконы может быть и чудом и мошенничеством. Или взять тему ежегодного снисхождения в Великую субботу в храме Воскресения Христова в Иерусалиме Благодатного огня, которая сейчас активно обсуждается в СМИ, это чудо или лукавство? С моей точки зрения, там, где к подобному феномену причастны люди (неважно каков их статус), там необходимо проявлять должную осторожность, ибо человек в силу своей природы может умышленно или неосознанно искажать факты, выдавая желаемое за действительное. В других областях все ясно. «Например, вам продают БАД как лекарство от рака и по соответствующей цене, - пишет Вадим Розанов. - Но и лекарство, и БАД сертифицированы соответствующими государственными службами медицинского надзора, а вот какой госорган у нас сертифицирует религиозные обряды, мне не понятно. Кто-то верит в божественную силу православных молитв, а кто-то – в удары в бубен, и Конституция между этими видами веры ставит знак равенства, исходя из того, что вера – личное дело каждого человека»[1].

Обвиняемым по делу «бога Кузи» Андрею Попову и трем женщинам вменяют мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ) - завладение денежными средствами путем обмана и злоупотребления доверием общим размером 7 млн. 385 тыс. рублей. При этом органы следствия, с моей точки зрения, совершенно искусственно поделили эту сумму подогнав дело под два самостоятельных состава преступления. Звучат эти обвинения следующим образом: «Являясь участником религиозного объединения (секты), созданного с целью совершения мошеннических действий под руководством Попова А.Ю. совместно с соучастниками …, а также установленными и неустановленными следствием соучастниками в составе организованной преступной группы, путем обмана и злоупотребления доверием, под предлогом строительства православного храма, при вышеописанных обстоятельствах, похитила денежные средства на общую сумму в 2 385 000 рублей, причинив ущерб в особо крупном размере, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ».

И далее: «Являясь участником религиозного объединения (секты), созданного с целью совершения мошеннических действий под руководством Попова А.Ю. совместно с соучастниками …, а также установленными и неустановленными следствием соучастниками в составе организованной преступной группы при вышеописанных обстоятельствах, путем обмана и злоупотребления доверием, под предлогом отправления религиозных обрядов, а также приобретения религиозной атрибутики, молебнов, литературы и предметов культа похитила денежные средства на общую сумму в 5 000 000 рублей, причинив ущерб в особо крупном размере, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ».

И тут совершенно справедливо возникает вопрос: насколько законно и обоснованно действия подсудимых квалифицированы как два самостоятельных состава преступления, а не один? Даже если встать на позицию органов следствия и признать, что в действиях подсудимых имеется состав преступления в виде мошенничества (чего по убеждению защиты нет), то эти действия образуют единое продолжаемое преступление, так как складываются из ряда тождественных деяний, объединенных единым умыслом, единством объекта посягательства и последствий. На это указывается и в п. 32 недавнего Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 48 от 30 ноября 2017 года "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате": «В случае совершения нескольких хищений чужого имущества, общая стоимость которого образует крупный или особо крупный размер, содеянное квалифицируется с учетом соответствующего признака, если эти хищения совершены одним способом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умысле совершить хищение в крупном или особо крупном размере».

Эта правовая позиция подтверждается и совместным Приказом Генпрокуратуры России, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. "О едином учете преступлений", в подпункте "д" пункта 33 которого в качестве обязательной совокупности единого продолжаемого преступления названы следующие признаки:

- складывается из ряда юридически тождественных деяний (действий или бездействия);

- деяния направлены к единой цели;

- связаны единым умыслом;

- объединены единством объекта посягательства и возможных преступных последствий[2].

Как вытекает из названных документов, здесь отдельно не выделяется важный признак - временной период между преступными деяниями. Между тем уголовно-правовая теория и следственно-судебная практика единодушны в том, что однородные акты поведения, образующие объективную сторону продолжаемого хищения, должны совершаться через непродолжительные промежутки времени. В этой связи все вменяемые подсудимым эпизоды по делу «бога Кузи» (по версии следствия) по логике закона должны быть объединены в единый состав, поскольку они совершались постоянно (фактически ежедневно) и объединены единым умыслом на совершение тождественных деяний. Слово "тождество" в словаре С.И. Ожегова определяется как полное сходство, совпадение, а в словаре Т.Ф. Ефремовой рассматривается как абсолютное совпадение с кем-либо, чем-либо как в своей сущности, так и во внешних признаках и проявлениях.

Таким образом, даже беглый анализ позволяет выделить среди признаков единого продолжаемого преступления непродолжительность времени между деяниями, юридическую тождественность действий, единство цели, умысла, объекта посягательства и возможных преступных последствий, обязательная совокупность которых неразрывно связана с конкретным видом преступления. И если обвинение считает доказанным факт мошенничества, то квалифицировать это деяние следует по одной статье 159 УК РФ как единое продолжаемое преступление, а не как два самостоятельных и тождественных состава преступления.

Обязательным признаком данного состава преступления является наличие у лица прямого корыстного умысла, то есть стремление изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным. Однако предъявленное обвинение не только ничем не подтверждено, оно внутренне противоречиво и полностью опровергается очевидными фактами, а также обстоятельствами, установленными по делу самой стороной обвинения.

Согласно требованиям Уголовно-процессуального кодекса, в совокупности доказательств, имеющихся по делу, должна содержаться информация, позволяющая установить событие преступления, причастность и виновность лица в его совершении. Каждое из упомянутых доказательств должно отвечать требованиям относимости, допустимости и достоверности. По настоящему делу эти требования закона, по мнению защиты, не выполнены, а объективная и субъективная стороны мошенничества не доказаны. Так, следователи даже не удосужились посчитать, какая сумма из пожертвованных средств была потрачена и на какие цели и была ли потрачена вообще, и если была, то какая сумма осталась в наличии. Ведь, как следует из многочисленных показаний свидетелей, деньги жертвовались на различные религиозные нужды, в том числе на строительство православного храма. Деньги на эти цели жертвовали и подсудимые, и потерпевшие и свидетели. В принципе эти даяния ничем не отличаются от пожертвований, которые многие из нас оставляют в различных храмах.

Согласно существующей практике средства на нужды любого религиозного объединения собираются в виде пожертвований в той или иной форме. В соответствии со ст. 582 Гражданского кодекса РФ граждане и юридические лица из числа организаций социальной направленности, включая религиозные, имеют право на принятие пожертвования, для чего не требуется чьего-либо разрешения или согласия. Аналогичная норма закреплена и в ч. 2 ст. 21 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Это могут быть кружечные или тарелочные сборы, добровольная оплата без принуждения (фиксированное пожертвование) за религиозные требы и службы, осуществление торговли в церковной лавке различной религиозной атрибутикой, в том числе книгами, ювелирными украшениями (так называемое «взаимное одаривание») и т.п. Кроме того в отдельных религиях принята система обложения церковной десятиной, то есть не менее 10 процентов от всех доходов физического лица. В Российской империи существовала десятина в качестве налога в пользу православной церкви, а взимавшие ее священнослужители именовались десятильниками. Первая каменная церковь Древнерусского государства, воздвигнутая князем Владимиром в Киеве, по этой причине так и называется Десятинная церковь (церковь Успения Пресвятой Богородицы). В исламе закят как обязательный налог на богоугодные дела считается одним из пяти столпов веры. Наряду с ним существует еще доброхотная милостыня в помощь бедным – садака. В некоторых странах отдельные религии пользуются поддержкой государства и получают от него субсидии, практикуется система так называемых «церковных налогов» и т.д. Товарно-денежные отношения, таким образом, в той или иной степени и форме, присутствуют в любых религиозных объединениях, что подтверждает и судебная практика. Например, в Определении Московского городского суда от 12 марта 2012 г. по делу № 33-7562, в котором речь идет о диффамации в одной из центральных газет и которое доступно в общероссийской информационно-правовой системе «КонсультантПлюс» буквально записано: «Сведения об открытии детской школы не могут порочить честь и достоинство истицы, поскольку не несут негативной информации в отношении нее, как и информация о сдаче членами секты в общий бюджет денежных средств, поскольку данные действия противозаконными не являются».

Не случайно, в одном из Постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Андрея Попова и его последователей указывается: «В связи с тем, что не установлен факт приобретения Поповым А.Ю. и другими лицами денежных средств и (или) иного имущества в результате совершения ими преступных действий (предикатного преступления), в частности, мошенничества, в настоящее время отсутствуют объективные основания для возбуждения в отношении указанных лиц уголовного дела…».

Что касается обмана «под предлогом отправления религиозных обрядов, а также приобретения религиозной атрибутики, молебнов, литературы и предметов культа», то в этой части обвинение выглядит еще более слабым и не убедительным, его даже комментировать сложно. Если кто-то завтра обратится к священнику с просьбой помолиться о здравии или народному целителю и не получит исцеления, то будет ли это считаться мошенничеством? Очевидно, что нет. Равно как и добровольное приобретение книг, картин и аудиозаписей Андрея Попова не является мошенничеством. Мы все являемся читателями, и не всегда купленные книги нам нравятся, но это не повод обвинить автора в заведомом обмане и злоупотреблении доверием.

Опять же, если следовать логике органов следствия, то необходимо отдельно выделять в самостоятельные составы преступлений как мошенничество хищение денежных средств под предлогом «отправления религиозных обрядов», «приобретения религиозной атрибутики», «молебнов», «литературы», «предметов культа». Именно эти признаки указываются в обвинении. Почему в таком случае следствие выделило из этой совокупности в отдельный состав преступления «строительство несуществующего православного храма»?

И опять-таки, что такое в понимании органов следствия предметы «религиозной атрибутики» и «культа»? Эти понятия идентичные или нет? Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в этой части строго формализован и оперирует понятием «предметы религиозного назначения» (ч. 1 ст. 21). В Постановлении Правительства РФ от 31 марта 2001 года № 251 «Об утверждении перечня предметов религиозного назначения…» дается подробная расшифровка этих предметов и понятие «религиозная атрибутика» в нем не содержится.

Таким образом, система финансирования группы последователей Андрея Попова («бога Кузи»), как следует из материалов уголовного дела, соответствует общепринятому принципу финансирования, осуществляемому в других религиозных объединениях. К такому однозначному выводу пришла и ведущий авторитетный специалист-религиовед нашей страны доктор философских наук Е.С. Элбакян, чье Заключение приобщено к материалам уголовного дела. Старший оперативный сотрудник религиозного отдела Центра противодействия экстремизму ГУ МВД по г. Москве Никита С., который осуществлял оперативное сопровождение по настоящему уголовному делу, также заявил в суде, что система сбора денежных средств в религиозной группе «бога Кузи» осуществлялась таким же образом, как и в иных религиозных объединениях.

Стало быть, если последователи Андрея Попова искренне верили в то, что он обладает особыми духовными дарами, и осуществляли сбор денежных средств для реализации религиозных целей, включая и на строительство православного храма, то данные действия, по нашему убеждению, не образуют состава преступления. Тем более переговоры по строительству храма реально велись, и последователи Попова обращались по этому поводу в Московскую патриархию за благословением. Здесь отсутствует прямой умысел на совершение преступления путем обмана и злоупотребления доверием, а также корыстный мотив.

Между тем следствие пошло по пути признания одних последователей «бога Кузи» потерпевшими, а других обвиняемыми. При этом критерий такого разделения не совсем очевиден. Например, уже упоминаемая нами ранее Ольга Францева согласно показаниям некоторых свидетелей, в разное время привлекала в религиозную группу новых членов, она же, по словам очевидцев не раз лично собирала денежные средства во время лекций Попова и ей же лично нередко сдавались пожертвования с выставок на ВВЦ. По ее же заявлению она пожертвовала 500 тысяч рублей личных средств на нужды религиозной группы. Кто она в таком случае: потерпевшая или обвиняемая? Следствие признало ее потерпевшей, но при этом ее действиям органами следствия так и не дана надлежащая правовая оценка. В то же время, Надежда Розанова, которая появилась в группе позже Францевой, пожертвовала в группу личные денежные средства от продажи загородного дома и земельного участка в общей сложности в размере около 3 млн. рублей, признана по делу обвиняемой. При этом с весны 2014 года вплоть до своего ареста 10 сентября 2015 основную часть времени Розанова организовывала сбор средств для Донбасса, сопровождала доставку гуманитарной помощи, работала в пресс-службе Генеральной прокуратуры ДНР (за что имеет многочисленные благодарности), то есть активного участия в деятельности религиозной группы Попова не принимала. Спрашивается, тогда почему она не признана такой же потерпевшей как Ольга Францева и некоторые другие потерпевшие и на чем основывается такой избирательный подход органов следствия? Волне допускаю, что только по тому, что она продолжает искренне верить в Андрея Попова как «прозорливого старца», от своей веры не отказалась и готова жертвовать своей свободой и здоровьем, демонстрируя силу искренней и глубокой веры. Но ведь вера сама по себе не является преступлением и не является отягчающим вину обстоятельством. Просто кто-то перестал верить в Андрея Попова как в «прозорливого старца», а кто-то продолжает искренне верить в него и в его особый пророческий дар. И те, кто продолжают верить, получается, ответят за свою веру сполна. Между тем отказаться от веры не просто трудно, а часто в силу психологически измененного сознания личности просто невозможно. Не случайно во все времена, верующие за свои религиозные убеждения мужественно принимали различные лишения и даже мученическую смерть, ярких примеров тому в истории, включая современную жизнь, сколь угодно много.

Допустим, если завтра верующие разочаруются в какой-то конфессии и перейдут в другую религию, или объявят себя атеистами, что в жизни порой случается, то имеют ли они право требовать возврата пожертвованных денежных средств и признания действий священников мошенническими, по причине отсутствия у них божественного знания и силы? Безусловно, нет. Да и какое основание у органов следствия было обвинять Андрея Попова и его последователей в мошенничестве, если сами потерпевшие указывают, что деньги собирались на строительство храма, на выпуск аудио- и видеоматериалов, печатной продукции, на совершение религиозных треб. Часть денежных средств перечислялась в храмы и монастыри по всей России, а значительная часть денег хранилась в квартире и затем была изъята при обысках. Сегодня часть этих денег хранится на счетах МВД. Следствием не доказан ни один факт использования собранных денежных средств в корыстных целях для покупки автомобилей, недвижимости, ювелирных украшений и иных дорогостоящих предметов. Хотя следствие упорно искало следы такого имущества, делая многочисленные запросы в различные государственные структуры и банки, опрашивая многочисленных свидетелей. Одна из потерпевших так и назвала Андрея Попова в суде – «нищелюб». Расследование показало, что все арестованные по делу лица, вопреки голословным утверждениям прессы, недвижимого имущества в период деятельности религиозной группы не приобретали, финансовых счетов и автомобилей не имели, за исключением автомобиля «Фольсваген Пассат» 1988 г. выпуска (собственник Фролушкина). Для понимания ситуации – у Андрея Попова на момент задержания в гардеробе не оказалось даже выходного костюма, он ходил в старом спортивном костюме и футболке. Не случайно многие последователи Андрея Попова, признанные по делу потерпевшими заявили, что никаких материальных претензий к Попову и другим обвиняемым не имеют и гражданский иск заявлять не желают, а денежные средства они жертвовали добровольно на различные религиозные нужды.

Что касается мошенничества путем «похищения денежных средств под предлогом строительства православного храма», то о нем можно было бы говорить в том случае, если бы деньги собирались на храм, а тратились на иные цели. Все собранные средства, однако, находились в целости и сохранности до тех пор, пока они не были изъяты полицией. После этого они были, возможно, действительно похищены, но уже со счета ГУ МВД по г. Москве (допускаю, что не без участия самих правоохранительных органов). Это более увлекательная история, чем все дело «бога Кузи», но говорить о ней журналисты почему-то не очень любят, а правоохранительные органы, дабы сохранить лицо переводят стрелки на некоего Юрия Цукермана, якобы главного бенефициара секты «бога Кузи».

Между тем, об истории с изъятыми в ходе обыска на квартирах Ж.В. Фролушкиной денег (чаще всего в публикациях СМИ фигурировала сумма в 215 млн. рублей), надо просто забыть. Эти деньги никогда не вменялись Андрею Попову и его последователям, а сама история с их происхождением и исчезновением ни какого отношения к предъявленному обвинению не имеет.

Вызывают сомнения, и показания потерпевших в части объема пожертвований, которые они делали и которые якобы были похищены. Эти показания носят голословный характер и ни чем не подтверждены. Например, потерпевший Никита Л. заявил, что ему причинен ущерб в размере 260 тысяч рублей. Из них 100 тысяч руб., с его слов, он добровольно потратил на пожертвования, приобретение дисков, книг и картин, 100 тысяч руб. – на организацию выставок картин Попова в г. Твери, изготовление книг и репродукций картин, 60 тысяч руб. на приобретение и установку кондиционера в квартире, где собиралась группа (том 55, стр. 207). При этом основную часть из этих средств на текущие нужды сам же и тратил по своему усмотрению. Интересно, картины и кондиционер также являются предметами религиозной атрибутики и культа или согласно предъявленному обвинению их необходимо отнести к молебнам? Даже не посвященному в тонкостях юриспруденции человеку подобные «доказательства вины» покажутся недопустимыми и странными, однако на таких «доказательствах» и строится обвинение.

Серьезные вопросы возникают и по поводу привлечения обвиняемых к уголовной ответственности дважды за одно и то же. Так, Андрей Попов и его последователи обвиняются в совершении преступлений, предусмотренных статьями 329 и 159 уголовного кодекса РФ. При этом, как следует из постановлений о привлечении в качестве обвиняемых, Ж.В. Фролушкина, Г.М. Маркевич, Н.А. Розанова и другие неустановленные следствием соучастники, под руководством Попова осуществили психологическое воздействие и насилие над волей потерпевших, а также физическое насилие в отношении них применяя в совокупности с унижением и принуждением к выполнению указаний и поручений Попова А.Ю., внушением культа личности самого Попова А.Ю., якобы наделенного «божественными знаниями и силой», которыми в действительности Попов А.Ю. не обладал, похитив при этом путем обмана и злоупотребления доверием потерпевших денежные средства в сумме 7 385 000 рублей, то есть совершили преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 239 УК РФ.

Таким образом, следствие вменило обман и злоупотребление доверием (мошенничество) как квалифицирующие признаки по ст. 239 Уголовного кодекса РФ. Тем самым, указанные признаки стали неотъемлемой частью объективной и субъективной стороны данного состава преступления. Однако следователь пошел дальше, он повторно вменил обвиняемым данную сумму уже как мошенничество в особо крупном размере, причем дважды по ч. 4 ст. 159 УК РФ.

Между тем, известная формула римского права «non bis in idem» (никто не может понести наказание дважды за одно и то же преступление) является важнейшим правовым принципом современного российского и международного права. Согласно ч. 1 ст. 50 Конституции РФ: «Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление». Данная конституционная норма соответствует положениям Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 7 ст. 14). В Пакте указано: «Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны».

В развитие Конституции РФ уголовно-процессуальный закон адресовал данный принцип не только суду, но также органам предварительного расследования и прокурору. В частности, пунктами 4 и 5 части 1 ст. 27 Уголовно-процессуального кодекса РФ предусмотрено, что уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого прекращается если в отношении подозреваемого или обвиняемого имеется вступивший в законную силу приговор по тому же обвинению либо определение или постановление суда о прекращении дела по тому же основанию; если в отношении подозреваемого или обвиняемого имеется неотмененное постановление органа дознания, следователя, прокурора о прекращении дела по тому же обвинению, либо об отказе в возбуждении уголовного дела. Процессуальный закон, таким образом, исключает возможность вынесения по одному и тому же делу двух и более обвинительных приговоров, что представляется абсолютно справедливым.

11 января 2018 г. в ходе судебного разбирательства, уголовное дело в отношении Ж.В. Фролушкиной, Г.М. Маркевич и Н.А. Розановой в части ст. 239 УК РФ Пресненским судом прекращено в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Следовательно, уголовное дело по ч. 4 ст. 159 УК РФ автоматически подлежит прекращению по основаниям, указанным в пунктах 4 и 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

И в заключении. А что если завтра кто-то обратится с заявлением в Следственный департамент МВД по поводу обмана и манипуляций со снисхождением Благодатного огня в Великую субботу? Повод и основания к этому есть и очень серьезные. Они содержатся в статье в "Московском комсомольце" от 13 марта 2018 г. под названием «Кураев и Чаплин раскрыли правду о скандале с Благодатным огнём». Помимо морального ущерба, добавьте к этому и материальный ущерб, ведь ежегодно за этим огнем в Иерусалим посылается целый самолет. Как себя поведут в этой ситуации наши правоохранители?

(продолжение следует)



[1] Розанов В.В. Итоги первого этапа суда над "сектой бога Кузи" (февраль 2018 года) //http://samlib.ru/r/rozanow_w_w/resultsofthefirststageofthecourt.shtml

[2] Российская газета. 25.01.2006. № 13).






также в рубрике ] мы:     
 
 




2000 - 2012 © Cетевое издание «Религия и право» свидетельство о регистрации
СМИ ЭЛ № ФС 77-49054 При перепечатке необходимо указание на источник
«Религия и право» с гиперссылкой, а также указание названия и автора материала.
115035, Москва, 3-й Кадашевский пер., д. 5, стр. 5,
Тел. (495) 645-10-44, Факс (495) 953-75-63
E-mail: sclj@sclj.ru